Псы войны - Страница 88

– Могила, чтоб мне не жить, – запротестовал Бенни. – Гони тысячу фунтов и через четыре дня получишь свою ксиву, и все втихаря.

Шеннон выложил пятьсот фунтов.

– Возьмешь стерлингами, – сказал он. – Половину сейчас, половину – когда получу письмо.

Ламбер собрался запротестовать, но понял, что ничего не получится. Ирландец ему не доверял.

– Я зайду к тебе в среду, – сказал Шеннон. – Принеси письмо и получишь оставшиеся пять сотен.

После его ухода Бенни Ламбер задумался. Что же теперь делать? В конце концов, он решил сначала достать письмо, получить деньги и только после этого связаться с Ру.

Следующим вечером Шеннон улетел в Африку и приземлился на рассвете.

Дорога вглубь страны была долгой. В грохочущем как телега такси было нестерпимо жарко. Сухой сезон был еще в разгаре, и небеса над плантациями масличных пальм сверкали слепящей голубизной, без единого облачка. Шеннон не возражал. Приятно снова побывать в Африке, хотя бы всего полтора денька, даже после утомительного шестичасового бессонного перелета.

Здесь ему все было знакомо больше, чем в городах Западной Европы. Знакомые звуки и запахи, крестьяне, вереницей бредущие вдоль дороги на базар, группы женщин, облаченных в одежды вроде индийских сари с кувшинами и тюками на головах, удивительно неподвижными – будто приклеенными.

В каждой деревне, которую они проезжали, шумел обычный утренний базар. Под навесами из пальмовых листьев, у хлипких лотков, крестьяне переговаривались, торговались, продавали и покупали. Женщины суетились вокруг прилавков, а мужчины чинно сидели в тени и говорили о важных проблемах, понятных только им самим. Голые темнокожие ребятишки копошились в тени, снуя под ногами своих родителей и ползая под прилавками.

Шеннон раскрыл окна с двух сторон. Откинувшись на сиденье, он вдыхал влажные запахи пальм, дыма костров и болотной гнили от зацветших бурых речек. Он еще из аэропорта позвонил по телефону, который дал ему журналист, и знал, что его ждут.

Около полудня подъехал к вилле, спрятавшейся в тени небольшого частного парка в стороне от дороги.

Охранники встретили его у ворот и обыскали от колен до подмышек, прежде чем разрешили расплатиться с такси и войти внутрь. Во дворе он узнал в лицо одного из личных помощников человека, к которому приехал. Слуга широко улыбнулся ему и склонил голову. Он подвел Шеннона к одному из трех домов, стоящих в тени парка, и впустил в пустую гостиную. Ему пришлось ждать в одиночестве полчаса.

Шеннон смотрел в окно, чувствуя, как прохладный ветерок из кондиционера сушит его взмокшую одежду. В этот момент скрипнула дверь, и за его спиной послышалось шарканье сандалий по кафельному полу. Он обернулся.

Генерал был таким же, как тогда ночью, на лесном аэродроме. Та же роскошная борода, тот же густой низкий голос.

– Ну, майор Шеннон, недолго же вы отсутствовали. Не терпится вернуться?

По своему обычаю он слегка подтрунивал. Шеннон улыбнулся, и они пожали друг другу руки.

– Я приехал сюда, потому что кое в чем нуждаюсь, сэр. Мне кажется, есть вещи, которые нам с вами неплохо было бы обсудить. У меня возникла смутная идея.

– Бедный изгнанник не может вам многого предложить, – сказал генерал, – но я всегда готов выслушать ваши идеи. Если мне не изменяет память, в свое время они были у вас весьма удачными.

Шеннон сказал:

– У вас есть одна вещь, даже сейчас, в изгнании, которой я мог бы воспользоваться. Это преданность ваших людей. А мне нужны люди.

Они говорили до ланча и после него. За окном уже стемнело, а они продолжали обсуждать что-то, склонившись над столом, где были разложены нарисованные Шенноном схемы. Он ничего не взял с собой, кроме чистых листков бумаги и набора цветных фломастеров. На случай пристрастного досмотра на таможне.

Они пришли к соглашению по основным пунктам к заходу солнца и в течение ночи вырабатывали план. Только в три часа утра была вызвана машина, чтобы отвезти Шеннона на побережье, в аэропорт, к отлету утреннего рейса в Париж.

Прощаясь на террасе, у которой уже стояла машина с сонным шофером, они вновь пожали друг другу руки.

– Я буду на связи, сэр, – сказал Шеннон.

– А мне нужно будет немедленно выслать своих эмиссаров, – отозвался генерал. – Через два месяца люди там будут.

Шеннон смертельно устал. Начинало сказываться напряжение долгой дороги, бессонные ночи, бесконечная вереница аэропортов и гостиниц, переговоров и встреч. Это выжало из него все соки. В машине, направляющейся к югу, он впервые заснул за последние два дня. И продремал в самолете до самого Парижа. Полет слишком часто прерывался, чтобы можно было по-человечески выспаться. Сначала час просидели в Уагадугу, потом где-то на Богом забытом аэродроме в Мавритании и, наконец, в Марселе. В «Ле Бурже» он прилетел только около шести часов вечера. Шел к концу День Пятнадцатый.

В тот момент, когда его самолет приземлился в Париже, Мартин Торп садился в ночной поезд, следующий по маршруту: Лондон-Глазго-Стирлинг и Перт. Оттуда ему предстояло пересесть на местный поезд до Данди, где находилась контора старой адвокатской фирмы «Далглиш и Далглиш». В портфеле у него лежал документ, подписанный в конце недели леди Макаллистер и засвидетельствованный миссис Бартон, а также чеки, выписанные цюрихским Цвинглибанком, в количестве четырех штук, каждый на сумму 7500 фунтов стерлингов, достаточную для того, чтобы купить 75 000 штук из числа акций компании «Бормак», принадлежащих леди Макаллистер.